— И их снова сожрут, как тех, что были до того. А потом примутся за нас, — неожиданно подал голос некто, доселе молчавший в самом дальнем и темном углу.
— Черт с тобой! — буркнул Йожин. — Отправляйся, коли так кости легли.
Монах склонил голову в сторону надменного Гарольда.
Молодой побег, к которому прилипло несколько перемазанных перышек, с тоненьким скрипом изогнулся, охватывая пень пятнистым кольцом. И, сыто ворочаясь, замер…
— А удачливые? — лаконично спросил шевалье.
— Матка Бозка Ченстохова! — плюнул гусар, метко попав точнехонько в метелку ковыля, затрясшуюся от удара. — Давно не видел подобной сволоты! То им не то, это им не так. То седалище нежное свое до кости сотрет кто, то, видите ли, в котле муха плавает. Богородицей клянусь, еще пару раз, и в морду кому дам! И какой обезумевшей курве пришло в голову тащить их через Дикое Поле?! Не проще ли бы было морем отправить, а не тянуть через Украйны, где на нас каждая собака саблю точит?! Точно говорю, щас пойду и вызову этого немака на двобой. И запорю его, как свинью, к бесовой бабушке!