Одиночество хуже старости. Он знал это всегда. Но раньше готов был терпеть, ожидая чуда, но минуло многое множество лун, гораздо больше, чем можно сосчитать, — но чудо так и не произошло. Больше не скользила рядом братская тень, и никто не шептал рядом, вспоминая Время Большого Льда. Пришло время… Время умирать.
— Такие дела, мастер, — вымолвил монах наконец, будто покойник мог услышать. — Одни времена заканчиваются, другие начинаются… И Deus Venántium тоже пришло время меняться… К худу или добру, посмотрим.
— Мы такие, — очень серьезно подтвердил Мирослав, подкручивая ус. — Можем и бумагами потрясти, можем и ряшку расквасить.
Липкая итальянская жара выматывала хуже изнурительного марша, хуже молотобойной работы в кузне. Там хоть знаешь, что пройдет час, другой, третий, и ты окунешься в восхитительную прохладу вечернего ветра, словно в прохладный пруд с чистым песчаным дном. Кому может понравиться местный климат?.. Разве что сумасшедшим испанцам, эти неженки даже от легкого ветерка или дождика трясутся и ноют о том, что немедленно обратятся в ледяные столпы.
И в глаза прыгнула привычная уже пестрота юбки, змеей обвившейся вокруг стройных ног. Прыгнула, запорошила переливом, заманила в ловушку без выхода… Красный — зеленый, золотой — серебряный… А потом юбка полетела куда-то в сторону, туда, где уже валялся плащ, раскинувшийся на дощатом полу.
Ближайший пес зевнул, звучно лязгнув клыками, скребнул по земле. Лапа у зверя была скорее обезьяньей, с длинными подвижными пальцами и втягивающимися когтями.