Следующий день застал Эльгу за тем же занятием, что и вчера. Она не роптала и не спорила, доказывая полную бессмысленность уборки снега — она была не в том положении, чтобы качать права. Даже если это был всего лишь каприз Марты, ведьма кормила ее и могла в любой момент выставить на улицу. Иногда, впрочем, Эльга приходила к мысли о том, что в работе, которую ей поручает ведьма, есть какой-то высший, непонятный ей смысл — именно в силу ее внешней абсолютной бессмысленности. Еще одна причина заключалась в самом характере Эльги — ей было проще смириться, чем доказывать собственную правоту. Работая то метлой, то лопатой, она вспоминала полузабытые детские сказки: о том, как детей, попавших в услужение ведьмам и колдунам, те загружали непосильной или явно бессмысленной работой: считать пшеничные зерна в мешках или соткать ковер за одну ночь. Еще одна причина, возможно, самая важная, заключалась в том, что это монотонное занятие не вызвало в ней никакого внутреннего протеста — она неожиданно обнаружила, что ей нравится находиться на свежем воздухе, нравится трудиться, пусть даже ее труду грош цена, пусть даже снег, который шел всю ночь, свел большую часть ее вчерашних трудов на нет.