На Уилара он почти не смотрел, только на Эльгу. Внутри Эльги все сжалось в тугой холодный комок.
— Все это вранье и суеверия! — фыркнул Эвард. — Кельи для желающих свершить духовный подвиг и монастырские подвалы с разнообразной снедью уходят далеко в глубь холма. Здесь никогда не находили ни пустот, ни языческих сокровищ.
— Нет, в этом есть смысл… — Уилар несколько секунд молчал, размышляя. — Он был связан со своими Детьми и мог почувствовать их боль. Скорее всего, он взбесился, когда мы их убили… Он решил убить или подчинить нас, а уже потом начать выяснять, кто виноват.
На козырьке появилась мужская фигура. Чернокнижник присел на корточки и ласково посмотрел на нее сверху вниз.
Ее провели через захламленный двор, посреди которого громоздилась старая гильотина, заставили подняться на крыльцо и втолкнули в какое-то относительно чистое помещение. Солдаты вышли, молодой монах вывел ее на середину комнаты, после чего сел на стул у левого края большого дубового стола — ровнехонько напротив писаря.
Ближе к полудню, очищая участок перед воротами, она заметила человека, который выводил из леса пегую лошадку, тянувшую за собой волокуши. Человек был одет в дрянной, рваный тулуп, перетянутый веревкой, был бородат и носил на голове нелепую собачью шапку. За веревку был заткнут топор, на волокушах громоздились дрова.