– Они… ниже… – глаза ФСБшника слипались от наркотического дурмана. Похоже, он вколол себе не одну дозу промедола, а всё, что у него было, три-четыре, а может и больше. Скоро он отключится и в сознание не придет уже никогда, потеря крови сделает своё дело раньше, чем заражение. – Там выходы… большие… с рельсами и… поездами… Только толку от них… уже никакого… В одном вода, не проехать… В другом мутанты рельсы разломали как-то… их там немерено… Третий зараженные осаждают… – он вновь пьяно засмеялся, булькая кровью. – Те, кто не успел сюда… вовремя залезть… Так что тут… единственное место, где можно… выбраться… О нем не каждый сотрудник… знал… Уходи пока… свет есть и… твари эти… не появились… Фонарик у меня забери… в разгрузке…
Зараженные за столом переглянулись, но ничего не сказали. Вместо них заговорил старик.
– Кувалду! – выкрикнул Штурвал, суя свой «Дабл» в руки ближайшего рабочего. – Гудок по моей команде! – Он сорвал с себя висящий за спиной автомат, бросил его на чьё-то сиденье и выхватил кувалду из рук подбежавшего танкиста: – Гуди и открывай передние двери! Малинин, прикрой!
Толпа загалдела и устремилась во все стороны сразу. Вокруг мгновенно закипела деловая суета, и никто уже не слушал Димкины заверения в лояльности и неподкупности. Его увели обратно в комнату, принесли еды и заперли. Он стучал в дверь ногами, кричал, требовал разговора с начальством, просто просил никуда его не отправлять, но, похоже, его криков никто не слышал. Димка даже попытался выбить дверь и убежать, но дверь оказалась железной и надежной и его усилиям не поддавалась. В полдень за ним пришли, заставили надеть снаряжение и вывели на улицу. На аэродроме столпились не меньше тысячи человек, половина из которых была детьми едва ли не всех возрастов. Они плотной толпой окружали самый настоящий поршневой самолет старого времени. Летательный аппарат был невелик, зато выглядел почти новеньким, и не оставалось сомнений, что все эти три десятка лет за ним скрупулезно следили. Рядом с самолетом стояла запряженная лошадьми повозка, в которой лежала большая металлическая ёмкость, из распахнутой горловины которой доносился резкий запах топлива.
Бронетранспортер заложил вираж, разворачиваясь мордой на выезд, и автоматическая пушка БМП коротко громыхнула, посылая внутрь аэровокзала тройку тридцатимиллиметровых осколочно-фугасных снарядов. Серия разрывов вздыбилась среди сбегающихся преследователей, и атака захлебнулась. Взбешенные люди попадали на разбитый пол, усеянный обломками, и начали энергично расползаться в разные стороны. Некоторые из них так и остались лежать, и к усеивающим пол аэровокзала лужам засохшей крови прибавились свежие кровавые ручейки.