– Он умер, – печально произнес учёный. – Инкубационный период инфекции составляет двадцать четыре минуты. После этого человек либо мутирует, либо умирает.
– Засветимся! Замри, пусть пройдут мимо… Твою мать! – офицер ещё раз провернул ключ в замке зажигания внедорожника, брошенного посреди дороги с распахнутыми дверьми, но запустившийся мотор быстро заглох, сменившись паническим писком противоугонного устройства.
Однако Взрослые появляться не спешили. Димка шарил пулеметным стволом по быстро увеличивающейся толпе мутантов, беспорядочно носящейся по внутреннему двору в поисках живых людей, но не видел ни одной фигуры в одежде. Неожиданно кто-то схватил его за голову, заставляя заорать от страха, и выдернул из-под шлема ушную заглушку.
– Не жалко, – равнодушно отмахнулся Краб, моргая оплавившимися едва ли не под корень ресницами. – Я пожить ещё немного не против. Но не так! – он кивнул на толкающихся мутантов, пятящихся от огня со злобным хрипением. – Вы бы залегли, товарищ капитан. Сейчас взорвется.
– Не обращайте внимания, леди, это несущественное предупреждение, – успокоил её доктор Иванов. – Не убирайте руку, пока не почувствуете укол.
Разведчик выхватил нож и принялся бить клинком то по тянущимся к нему рукам, то по основанию старой цементной стяжки, в которой утопали прутья решетки. Выкрошив в старом цементе углубление размером с кулак, боец достал гранату, выдернул кольцо и отпустил предохранительный рычаг. Раздался хлопок капсюль-воспла-менителя, и капитан рванулся под своды тоннеля, затаскивая в безопасное место доктора Иванова. Боец затолкал в углубление гранату, и оба разведчика ринулись следом.