– Общественное мнение, боюсь, нас не поймет, – вставил Персен, прибывший чуть раньше меня, но успевший разобраться в теме разговора. – На рынках и без того огромное количество инструментов, если им еще предложить какую-то частную валюту, боюсь, спрос на нее будет невелик.
На заре нашей с Серым карьеры – это было всего-то четыре года назад, а кажется, что это было так давно, что и память уже подводит, – мы держали некоторое количество номерных счетов в конторе Гринберга. С ним было удобно работать. Хриплый лысый грубиян обеспечивал абсолютную непрозрачность наших операций для сторонних взглядов. Алан контролировал почти восемь сотен брокерских контор по всей Америке и мог предложить своим клиентам абсолютную анонимность. Житель Оклахомы через Bear Stearns помещал свои капиталы где-нибудь в Сан-Франциско, и был спокоен за стабильный доход и свою невидимость для фискальных агентов и соседей. Должно быть, мистер Саура и по сию пору обеспечивает наличностью детище Гринберга и уж наверняка является акционером этой замечательной компании.
Первый вертолет опустился на небольшую площадку, и места для второго на ней уже не оказалось. Поэтому второй машине пришлось висеть метрах в ста над землей, в ожидании разгрузки первой.
– А что будет с теми, кто в прошлой истории… рулил?
– Да это же просто, Герхард! Это как акции, только на них можно покупать все подряд: руду, фрахт, другие акции, – ответил я.
– Какой-то правительственный объект, – расплывчато ответил отец. – Не заморачивайся.