– Врут, наверное, из вежливости. Ты про новости спрашивал, а я совсем забыл. Мать твоего дружка Фролова в депутаты подалась.
Визенбергер поднял со стола к подслеповатым глазам бумажку – он всегда неважно видел, но очки не носил из-за нежелания показаться старым – и зачитал:
Они были ровесниками, но щуплый франтоватый Шона, следивший за кожей лица, посещавший трижды в неделю спортзал и выходные проводящий в Шотландии на рыбалке, и в самом деле выглядел гораздо моложе, чем тучный немец со своим мучнистым цветом лица, блеклыми глазами и громкой одышкой.
– Бросьте, Пьер! – Я выбрался из-за стола и сжал его плечи. – Вы же видите: единственный раз, когда мы попытались воспользоваться опытом предыдущих поколений, у нас ничего не вышло! Наверное, вы правы, это не наша стезя… Но так было соблазнительно и красиво! Лу уже набрал полторы сотни чернокожих головорезов. Эх… жаль. Но мы больше не станем испытывать судьбу. Ступайте, Пьер, впереди еще много работы. И забудьте о Халаибе, будто его и не было.
– Еще меньше, – я виновато пожал плечами.
– И в чем здесь бизнес? – Штойбле был похож на обманутого вкладчика.