– Для него у меня есть сюрприз, но говорить об этом преждевременно. Ведь пока что ничего непоправимого не случилось. Да черт с ним, с Горбачевым! Послушай о второй цели!
– Мне неприятно это говорить, – медленно произнес Баталин, выделяя "неприятно", переводчик усилил эту неприятность словом "тяжело", – но мои люди сообщают мне, что господин Штроттхотте, пытаясь получить наилучшие условия для контракта, предлагал нашим ответственным лицам… подарки. В разной форме.
Я старался не вспоминать о людях, умерших при моем участии, я даже стремился забыть их лица, имена, и отчасти мне это удавалось. Тогда я делал так потому что не знал, как можно иначе, потому что пытался доказать в первую очередь себе, что я готов на все. Но время не принесло облегчения и иногда, напиваясь, я вспоминал обо всем, не желая помнить даже самой малости.
– Да, леди Фитцгерберт купила в прошлом году, но я так и не могу туда попасть! – Френсис залпом выпил содержимое стакана, только слышно было как ледышки стукнулись друг о друга и о зубы. Он недовольно поморщился. – Да черт с ним, с поместьем! Русские начали какую-то малопонятную игру в демократию. Люди, с которыми у нас были установлены контакты, вдруг оказываются на улице – без власти, без поддержки населения. Мы-то еще как-то перебиваемся, а вот кузены волками воют: рушатся многолетние операции, все усилия тонут, словно в знаменитом русском болоте. Вы бывали между Дартмуром и Тавистоком?
"В Уайтхолл мне уже не попасть" – сэр Френсис намекает на свое желание стать министром иностранных дел Великобритании, работающим не в Форин-офисе, а на улице Уайтхолл, где располагается Правительство.