Мне была удивительна и непонятна его радость, сквозившая в словах.
– Нет! Послушай меня! В Европе обсуждается идея экю или евро, здесь – идея панамериканской валюты. Ерунда вся в том, что все предполагаемые валюты по умолчанию будут ставиться в зависимость от доллара или от доли участия в МВФ, неважно. Суть в том, что рулевым при любом раскладе остается Америка, благослови ее Господь! А мне этого совсем не нужно. Если ты держишь свой кошелек в чужой валюте – будь готов к тому, что однажды он окажется пуст. Мы с тобой выпустим на рынок первые полностью частные деньги, обеспеченные нашими физическими активами! Твоим и карнауховским золотом, заводами и электростанциями, моими корпорациями, акциями, землей! Мы все просчитали! Сейчас я расскажу подробнее.
– Я все равно не понимаю, в чем здесь бизнес! – Штойбле затушил сигару в серебряную пепельницу. – Скажите мне?
– Брось, Осси, неужели ты думаешь, что мы позволим тебе надорваться и заставим теперь все это делать? Найдутся другие люди, маленькая, не реви…
Оссия ждала нас внутри дома. Она изрядно переволновалась, когда я сообщил ей, кто к нам едет – где-то она уже пересекалась с этим симпатичным господином по делам Снайла.
– Достаточно, – сказал я, поднимаясь из-за стола. – Мистер Васильев, вы решите, с кем нам вести переговоры – с вами или с господином Замковым, а потом я с удовольствием выслушаю ваши предложения. Вилли, нам пора.