— Ой, да, я благородных очень стесняюсь, у меня коленки дрожат, когда я на них смотрю.
Опытных людей в кругу мало, больше неопытных и они только мешают. Вот Лекс со второй шеренги пробивает горло замешкавшегося противника. Не врал парень, и правда сын капитана умеет обращаться с оружием.
Не говоря громких слов, молча подхожу к бугаю и делаю мощный правый боковой в челюсть, да так, что того уносит на метра два назад. Ватага, человек пятнадцать, замолкает.
В моем представлении армия — это одна семья, братство. И я читал книги о Великой Отечественной войне, и фильмы у нас про это показывали. И я хотел, что бы у меня во взводе тоже такие были отношения, пусть я был не отцом–командиром, но хотя бы старшим братом. Не могу сказать, что у меня это получилось, но с молодым пополнением у меня были нормальные отношения. Да и перед моим дембелем они рассказывали, что у нас во взводе отношения получше, чем у других, и деды не перегибают палку. А значит, моя работа была не просто так, опыт есть, и поле для работы есть, так что выживем.
— Вита, мы с тобой с самого утра были тут. Скажи, что изменилось с того момента как ты отсюда вышла? — данный вопрос заставил задуматься.
Нахождение в этаком стазисе в своем внутреннем мире мне уже порядочно надоело. Наверно это уже своеобразная традиция, после передряги оказываться тут. Хватило только одного взгляда, чтобы понять, мне не очень хорошо. Каналы силы на левой руке и выше были как решето, оттенок был темный, больной. Края будто опалили, сейчас кто–то лечил, но сила уходила через дырки в каналах. Уже привычным волевым движением перекрыл их и начал соединять наиболее крупные каналы друг с другом.