— Сэр Генри, здравствуйте! — молодой гном, еще безбородый вышел из дверного проема с дровами в руках.
Кстати, раненым всадником и впрямь оказался сын графа, я не ошибся, смотря на доспех. Поэтому сержант не стал рисковать, и отправил его и наиболее раненых к целителю. С ними ушло около тридцати копейщиков и все арбалетчики. Те, кто остались, складывали снаряжение и погребальные костры. Тогда и начали выходить те, кто сбежал в лес с поля боя. Таких сержант не наказывал, а сразу отправлял валить деревья. Вечерело, когда мы уже закончили. Тогда и прибыло подкрепление в составе конницы, и сотни коронных бойцов. Они нас и заменили. В город мы пришли в сумерках, ноги к тому времени меня вообще не держали, да и у всех остальных тоже, нас разместили уже в казармах. На нарах были разложены циновки. Там нас накормили какой–то похлебкой и отправили спать. Глаза уже слипались, когда я ел, а когда опустился в горизонтальное положение, то сознание незамедлительно меня покинуло.
— Вместо того что бы помочь раненому товарищу, ты над ним грязно издеваешься, эх, не возьмут тебя в десантники.
— Вы боитесь? — ох, бедный сэр Кодванс, да про вас завтра точно анекдоты будут ходить по всему городу, думал я, глядя, как некоторые, уже даже не скрываясь, улыбаются. Да, два раза его укололи его же словами. Видимо поняв это, он начал кричать.
— Вот завтра мы выдвинемся в город, оттуда и поедем. К тому же я хочу Валессе показать, где родилась, и познакомить ее с нашими. Ей все равно до поступления нужно будет где–то жить. Льер Бруно сказал, что если я так желаю, то отпустит ее к нам.
Был он таким статным, крепким. Помнится, мне казалось, что за его доспехами вот–вот проступят мышцы.