Эти русские открыли огонь с запредельных дистанций, в девяносто-сто кабельтовых. Они убивали мои бронепалубные крейсера, как волки режут овец — один за другим. Какие же у них орудия, если они могут стрелять на такую огромную дистанцию со скорострельностью револьверных пушек. Что у них за снаряды, если после десятка попаданий идет на дно корабль в три тысячи тонн водоизмещением.
Приказываю поднять приказ остальным броненосцам — оставить «Микасу» и уходить в открытое море. Я тоже знаю, что такое долг. Сегодня не наш день, и надо спасти хоть что-то. Проклятые русские крейсера — они так легко превратили победу в поражение, а охотника — в дичь. Мне докладывают: фалы оборваны, почти все сигнальщики погибли. Нет, нашли одного, и он флажками семафорит мой приказ на «Сикисиму».
При этом было совершенно невозможно определить, откуда эти пришельцы здесь появились! Была даже версия, что они являются посланцами Всевышнего или выходцами из ада. Сам фон Труппель думал, что это зависит от разных точек зрения. Например, для побежденных японцев они должны казаться страшными демонами, исчадиями ада, а для русских, которых они спасли от поражения на море, — посланцами небес.
В ТУ САМУЮ ночь господа пассажиры сидели по своим каютам и ничего не видели. Только слышали. Несколько сильнейших взрывов, короткая перестрелка — и японцы кончились, в смысле совсем. И вот сейчас вся почтеннейшая публика вылезла на свежий воздух, чтобы восполнить дефицит недобранных тогда впечатлений. Но погода далеко не летняя, ветерок зябкий, и, несмотря на то что мы лежим в дрейфе, все кутаются кто во что горазд.
Господа офицеры приготовились услышать наконец разгадку происходящего. Навострили уши и стоявшие поблизости матросы.