Некоторое время я любовался этой иллюстрацией к вступлению в Москву Наполеоновых полчищ. Какие у меня в усадьбе персонажи! Какие типажи! Прям бери и рисуй. Но я, увы, не Глазунов, «Вечная Россия» — я так выстёбываться не умею. Мне бы попроще: узнать — по какому поводу дурдом?
Я пока… сублимировал с помощью весла — пропустил. Да и темновато. Аким начал девку из тулупа выпутывать.
Говорят, что я, взявши малых и сирых, пустых да негодных, из них «мечи разящие» для Руси выковал. Да глупость это! Коли у человека душа — рогожка, так окромя мешка пыльного ничего и не исделаешь. Булат из железа куётся. Есть в душе стержень железный, хоть бы как крученый-верченый-ломаный — есть из чего клинок делать. У Елицы — был. То-то она на меня при первой встрече с ножом кидалася. Страсть в ней была. Да не про постелю я! Про огнь душевный, про страсть к жизни. Вот Мара, да Трифена, да аз грешный — тот её стержень и подправили. То подправили, что в ней изначально было. А уж дальше она сама росла. В моей воле.
Я-то думал, пока ехать будем — время с пользой проведу. Ну, там, всяких полезных физических упражнений понаделаю.
Из развязанной горловины появляется некрасиво перекошенное лицо рыдающей девки.
Над местными издеваются: посельщина-деревенщина, рыло сиволапое. Шутки шутят. Часто — жестокие. Земщина отплачивает тем же. Но у княжих — мечи. А так же — власть и суд.