– Трубку, – поправил Холмс. – Я предпочитаю трубку.
– Садись! Ищи! – я силой пихнул Тюню за стол, к клавиатуре. – Хотела самостоятельности?
Когда спустя полчаса со стороны Хай-стрит по булыжнику зацокали копыта и раздался перестук колес, усидеть за столом не сумел никто.
– Я пришел позже, – вздохнул профессор Ван Хелзинг. – Я не застал это трагическое происшествие. Но я нисколько не сомневаюсь в словах сих достойных джентльменов.
Том среза́л путь, пробираясь к Оук Клоуз переулками. Время от времени он перемахивал через заборы, как делал это десять лет назад, будучи мальчишкой. На перекрестке Саксон-уэй и Джерси-роуд ему пришлось лезть через завал: здесь рухнул двухэтажный дом Флэтчера. Развалины еще дымились, но пожар утих. Запыхавшись, перемазавшись сажей, известкой и кирпичной пылью, Том выскочил на скрещение Мермейд-уэй и Оук Клоуз. На миг он испытал постыдное, но вполне понятное облегчение: его хибара уцелела! Зато особняк Лиггинсов превратился в чадящие развалины. Дом разворотило до самого фундамента: остался лишь кусок стены, в котором зиял прямоугольник оконного проема с выбитой рамой. Позади стены темнела груда битого кирпича, по обугленным и дымящимся балкам проскакивали язычки огня; вокруг лежали искореженные куски кровельной жести…
– Благодарю вас, – Холмс вежливо поклонился. – Вы очень любезны. Не беспокойтесь, нам этого вполне достаточно.