– Кое-какие успехи есть, – к капитану вернулась его обычная невозмутимость: в этом он старался подражать Холмсу. – Вы даже сможете заснять некоторые из них. Теперь мои люди займутся своим делом, а вы – своим. Не будем друг другу мешать.
– Пули «дум-дум»?! – возмутился Ватсон. – Они же запрещены Гаагской конвенцией!
Баба Фима натолкла туда уйму чеснока с салом, хлюпнула сметаны, а сверху посыпала укропом. Мои робкие возражения были отметены прочь – как выяснилось, мне не целоваться, потому что я на работе. Тюня уплетала за обе щеки, утомленная марьяжем денди-Уайльда и моржа-Дойля.
– Воля ваша, сэр. Нечисто тут, с этим домом. Днем еще ничего, а вот когда, не приведи Бог, ночью караулим… Капитан Уоллес ведь как приказал? Охранять днем и ночью! Дело государственной важности!
– Я вижу, капитан, – заметил Холмс, поздоровавшись, – ваш прогноз полностью оправдался?
– Да что вы говорите? – ко мне вернулся весь былой сарказм. – Не кажется ли вам, что черт на флюгере гораздо необычней встречи двух джентльменов на молдонской станции?