Ледяная любезность в голосе Холмса могла бы заморозить Гольфстрим. Но граф и сам был холоден, как стылое дуновение ноября.
– Адель, дитя мое, – синематографист взмахнул вилкой. – Встань, пожалуйста.
Краем глаза я заметил, что на столе происходит какое-то движение, и обернулся. Щупальце марсианина прямо на глазах расползалось, превращаясь в зловонную массу. Вскоре от него осталась лишь лужа омерзительной бурой слизи.
Со стороны мы напоминали психов. Буйно-помешанных завсегдатаев Сабуровой дачи. Шла великая охота, охота на графа Дракулу. Вампир, сволочь этакая, ускользал. Отчаявшись, мы пытались накрыть сетью его литературного отца – ирландца Брема Стокера. Тут успехи были погуще: связи прослеживались отчетливо. А началось все – не поверите! – с Александра Блока.
– Хорошо, – согласился Холмс. – С малышки Дженни все началось, ею все и закончится. Если девочка исчезнет, беспорядок прекратится.
– Да нет же! Его нашли на следующий день после битвы в заливе.