Много позже, просматривая свои записи, сделанные в Молдоне в безумном июне тысяча девятисотого года, я ловил себя на знакомом чувстве. Моя память двоилась. Взгляд скользил по неровным строчкам, набросанным впопыхах на пожелтевших от времени листках блокнота, и я видел стену огня, встающую навстречу марсианским треножникам, девочку Дженни и призраков на руинах, профессора Ван Хелзинга и графа Орлока, мантии на мертвых Лиггинсах, островерхие шляпы убийц. Но едва я обращался к личным воспоминаниям, не подпирая их костылями записок, как передо мной вставали совершенно иные картины.
– Не надо! – вскинула голову Дженни. – Не надо на меня смотреть.
Он прекрасно видел, что Холмс разыгрывает забывчивость.
Я наклонился и дрожащими от волнения пальцами поднял смятую бумагу. Это оказался обрывок лондонской «Дейли Телеграф» месячной давности. Вряд ли именно его так настойчиво искал Директорат военной разведки, призвав на помощь Шерлока Холмса! Тем не менее, я отряхнул грязь с газеты и, аккуратно сложив, спрятал добычу в карман.
Пол качнулся. Я схватился за стену, очень стараясь ничего не задеть. Со звонким мелодичным лязгом треножник превратился в корабль, пляшущий на волнах. Пытаясь сохранить равновесие, я оказался напротив бокового иллюминатора – и увидел, как поднялась и опустилась, сделав пятидесятифутовый шаг, блестящая нога, как бегут прочь испуганные солдаты, как рывками уплывает назад земля, кусты и деревья…