С другой стороны, никакой трагедии в этом тоже не было: советскому командованию на протяжении этой войны столько раз приходилось вводить силы в бой по мере их прибытия, что оно привыкло и приспособилось. К этому советскую сторону принуждали враги, но генералитет со временем превратил беду в некое подобие преимущества. С определенного времени немецкие стратеги начали жаловаться на все новые "бесконечные толпы русских", с тупой покорностью лезущих на пулеметы до тех пор, пока не задавят сверхчеловеков массой. Другая сторона, соответственно, называла запаздывающие к началу наступления соединения "стратегическими резервами". Да, запаздывали. Но зато их, не успевших "завязнуть" в боях, оказалось куда удобнее направить туда, где обозначился успех или, наоборот, сложилось критическое положение. Развить успех. Парировать контрудар. То, что этот прием, возникший из горькой нужды, постепенно научились использовать с решающим эффектом, можно считать вкладом советской стороны в оперативное искусство войн нового времени. На Востоке тоже не планировалось дожидаться полного сосредоточения всей гигантской массы войск на исходных позициях. Не. Практически наоборот. На сопредельных с Маньчжурией землях велись какие-то работы, а особых войск в непосредственной близости с границей видно не было. Этот вариант блицкрига только в очень малой степени напоминал механизм, изобретенный и доведенный по всем правилам гитлеровским генералитетом. За три-четыре насыщенных года довольно многие механизмы успели усовершенствоваться до неузнаваемости.