Вот так вот. Посторонние штатские знают о секретнейших замыслах Верховного Главнокомандования и задают о нем вопросы…да что там, фактическому начальнику Генштаба. По всем законам, по правилам писаным и неписаным, ее надо немедленно арестовать со всеми вытекающими последствиями. Вот только делать этого он не будет. И не только в том дело, что собеседница его, двадцати двух лет от роду, входит в номенклатуру ЦК, а если уж совсем откровенно, то в номенклатуру товарища Верховного лично. И не в том даже, что именно ей во многом подчиняется индустриальная мощь, бывшая впору хорошей стране. Дело еще в том, что относилась она к людям совсем особым. Словами, вот так, вдруг, этого не объяснишь, но понимаешь ясно. Речь не о том, что лишней болтовни не будет, какая там болтовня! Просто‑напросто, если Карина Морозова примет эту жуткую, окаянную затею, как свою, поймет всю ее необходимость, а это такое понимание, от которого хочется выть, а потом, когда все закончится, застрелиться, – от этого может воспоследствовать бо‑ольшая польза делу. Тут нужно либо не отвечать вовсе, либо говорить честно, поскольку врать худой, сутулой, тягуче‑бесшумной Карине Морозовой нельзя. Об этом даже и подумать отчего‑то страшно. Ну, раз Никита решился, ему и тем более стыдно трусить. Да и вопрос, надо сказать, неплох.