Он как‑то по‑женски развел руками и сел без особых церемоний. Ему не сделали замечания. Похоже, его невежливости вообще никто не заметил. В помещении воцарилось тяжелое молчание.
– Товарищ Сталин, – напомнил Берович, – Совет.
Северокорейский лидер - молчал. Замолчал, глядя на него тяжелым взглядом покрасневших от усталости глаз, и генерал армии Пуркаев.
Линь Бяо бросил на него ненавидящий взгляд. Хитрый дьявол. Не иначе, как из перекрасившихся чиновничьих сынков. Надо попросить Кана хорошенько проверить его истинную биографию. Хотя нынешняя такова, что не подкопаешься. Шесть лет, как рабочий-передовик. И до сих пор. Проклятый лицемер...
- Александр Александрович, готовится какая-то крупная провокация. Не меньше, чем в тридцать седьмом. Как бы ни больше. Коснуться может меня, вас, кого угодно. Черт, я чувствую себя, как в сорок первом! Нужна информация, а обращаться к тем, кто обязан ее добывать, как раз и нельзя.
- Не может. Наука этого не допускает. Иначе он не позвонил бы. Заблудиться - может, упасть - тоже, а не вылететь - нет.