То, что наступает что‑то такое, что на грубом языке врага носит куда более определенное (имеющее отношение к одному из пушных зверей) название, нежели какой‑то там Момент Истины, еще раньше почувствовали на другой стороне: как раз тогда, когда войска двух фронтов, насчитывавшие три миллиона человек без малого, преодолели крупные водные преграды с оборонительными рубежами так, как будто это было ровное поле. С этим что‑то надо было делать.
Тут, прервав его мысль, со стороны моря до него донесся тяжелый, широкий звук, приглушенный расстоянием. И повторился снова. Он вскочил, вглядываясь вдаль. Нет, точно. Вдали, едва заметно, но все-таки достоверно, без сомнений разгоралось зарево. Судя по тому, что видно его было на таком расстоянии, горело здорово. После небольшой паузы послышался новый взрыв, показавшийся моряку сдвоенным.
Когда "сейбры", наконец, прибыли, оказалось, что уже слишком поздно и никому они, по большому счету, не нужны.
Чжу Гэ-лян, - было ли это его настоящим именем, данным старшими родичами вскоре после рождения, никто не знал, а узнавать опасались, - поднял брови.
– Традиционно считается, что экстренная разработка принципиально новой техники в разгар войны дело вынужденное, рискованное и являет собой плохой признак. Вроде того, что именно таким образом цепляется за соломинку государство. Не секрет, что революционные конструкции на первых порах бывают особенно капризны, неудобны, опасны, ненадежны и очень, очень дороги. Тем более это относится к технике, основанной на совершенно новых принципах.
Особенным шиком считалось пригласить стервятников к расклеву беспомощной добычи, потерявшей ход или управляемость, но тех корабли эскорта сбивали, причем достаточно успешно.