Не рассчитывая и не имея оснований рассчитывать на милосердие, мы считаем своим долгом убедить руководство победившей коалиции в том, что сохранение немецкого народа, его культуры, основных элементов инфраструктуры Германии и хотя бы самых элементарных основ для существования немцев по крайней мере более выгодно, чем полное уничтожение страны и истребление ее населения.
- С ними-то, к сожалению, все ясно. Бензин, мука, уголь и паровозы. Можно расположить в любом порядке.
– Хорошо. Об этих ударах… Если бы речь шла о боксе, я бы сказал: так не бьют. Так виснут в клинче, тщетно ища передышки. Они выдохнутся через неделю, и даже оперативный успех не изменит положения сколько‑нибудь радикально. Три дня значат, что они полили кровью каждый фут этих двадцати миль. Они больше не могут себе позволить заплатить за победу в одной компании такую цену.
Парадокс: если бы не два дня постепенно затухающих боев после первых суток, слившихся в одну непрерывную массовую бомбежку, если б не было таких, которые все‑таки сдались в плен, можно было бы сорваться.
Сказать, что такого рода явление было необычным, значило не сказать почти ничего. Это было практически немыслимо сразу по нескольким причинам. То, что старый маршал не вызвал его к себе, не переговорил в сторонке во время очередной встречи в Ставке, а именно явился к нему, было чем‑то из ряда вон выходящим. Это просто случилось впервые.
- А вы скажите мне. Начав именно с этого другого.