- С местом вылета определились окончательно?
Ее извиняло только то, что насчет "закорок" она говорила без всякой задней мысли, совершенно искренне: не может человек идти, так отнести надо. Чего тут непонятного? И он смирился, по крайней мере временно, кивнул с благодарностью, принимая помощь.
– Вы не хуже меня понимаете: пока фюрер жив, ни о какой капитуляции не может идти и речи.
Летчик стоял и завидовал. У людей риск, приключения, подвиги. А они - что? Ну, - доставили девяносто тонн солярки, тридцать тонн бензина и восемьдесят - хорошей воды. Рутина. Уныло бубнить после войны: "Мы честно исполняли свой до-олг...".
– Тогда я здесь именно что на своем месте, дядя Яша. До сих пор не могу понять, почему меня не сослали.
– На одну десятую, в лучшем случае. Мы не демонстрируем всего того, что можем, без истинной необходимости. Помните Конька‑Горбунка? "Это служба – так уж служба…". От всех нас потребует всего. И последнее: девки. Поосторожнее. Они, конечно, заморенные работой и недосыпом, но все‑таки безнадежно молодые, со всякими мечтаниями, так что даже это не очень‑то помогает. Будут приставать. Не поставите себя, как надо, так надолго вас не хватит. Это никакие не шутки. Нравы тут простые до предела. По‑настоящему до предела. Тут и любой‑то мужчина привлекает самое пристальное внимание, а уж свежий… – Берович махнул рукой, – вообще повод для смуты. Как пресловутая "баба на корабле", только хуже, потому как, во‑первых, тут, почитай, одни только бабы, а во‑вторых корабль у нас уж больно большой.