— Ладно, — хмуро отозвался милиционер, — в отделении разберутся, какой вы умница… и при чём тут окорок…
И я остался тогда стоять около его дверей, ибо слова человека, который владеет кольцом Сулеймана, для меня закон. И я стоял так некоторое время, пока не услыхал над моей головой сильный шум и не растворилось над моей головой окно. Тогда я посмотрел вверх и увидел, что в окне показалась худая и высокая женщина в зелёном шёлковом платье, и она смеялась злым и презрительным смехом. А за её спиной я увидел огорчённое лицо багроволицего, и женщина сказала ему, издеваясь: «Увы, как я ошиблась, выходя за вас замуж четырнадцать лет назад! Вы были и на всю жизнь останетесь заурядным галантерейщиком! Боже мой, не уметь отличить дрянное серебряное колечко от платинового!.. О, если бы об этом узнал мой бедный отец!..»
— Ну и ну, — сокрушённо вздохнул Волька и решил навестить Гогу, лишь только от него уйдёт доктор. — Хоттабыч, а Хоттабыч!
Волька прикинул сосуд на вес. Сосуд был тяжёлый, и Волька обмер.
— Знаешь что, Хоттабыч, — с трудом выдавил из себя Волька, — пошли домой, а?.. Здесь сегодня совсем неинтересно.
Интересно, думаю, как это вы до самой Одессы обойдётесь без моего чая. И ухожу в наше купе, но дверь только прикрываю, чтобы оставалась щёлочка.