– Завтра… Нет, послезавтра вечером приезжай сюда. Своих предупреди, что заночуешь в монастыре. Расскажешь мне про него… – И пошел прочь, не оборачиваясь и не сомневаясь в Мишкином согласии. Да оно и не требовалось: в голосе епископского ближника явственно прозвучал приказ.
Вот от Веселухи Никифор и услышал о сотне, состоящей из странных мальчишек с самострелами под командованием наглого до невозможности боярича Мишки, который увез княжескую чету в неизвестном направлении. Узнав же в описании «нахального щенка» собственного племянника, любящий дядюшка быстро собрался и, невзирая на опасность путешествия в военное время, шустро рванул следом, здраво рассудив, что его ражие гребцы легко догонят непривычных к веслам пацанов.
– Кого «его»? – Мишка натужно возвращался в реальность после «наезда внутреннего собеседника».
«Ну, бабка дает! Варвару лечит? Великая волхва – убежденную христианку и настоятельницу монастыря? Вот вам и иллюстрация: если припечет основательно, то уже все равно кто, лишь бы страдания облегчил. То-то у вашей вновь обретенной «бабули» вид такой, что краше в гроб кладут. А «отмаз» для собственной совести придумать при желании всегда можно: например, что она во время их ученых бесед старается язычницу в христианство обратить.
– Дурак! Ты сосуд для послания, только поэтому тебя и убить не смогли. Говори!
– Ага, – согласился Арсений. – Задержится Веселуха. Пока просмеется… Видел я это твое кое-что. Думаю, к вечеру он сюда как раз и вернется. Хорошо, если один. Некого ему с собой брать, да и не возьмешь на такое дело абы кого. А сам он не отстанет.