Не то чтобы привык (привыкнуть к такому невозможно), но научился переносить с минимальными потерями и минимальными же внешними проявлениями. Однако однажды выяснилось, что это еще не все. К словам «уже никогда» добавилась еще одна фраза, если подумать, то пострашнее первой.
«То, что отец Михаил по тем морям ходил исключительно пассажиром, тебе, княже, знать необязательно, а Егор меня не выдаст – его такая рекомендация князю более чем устраивает. Так что уверится князь Городненский, что видит перед собой редкое по нынешним временам явление – отрока, который охотно учится везде, где только можно, мало ли какие казусы в жизни случаются. Колдовство же князюшке примерещилось ввиду тяжелой болезни и общей нестандартности ситуации.
– Умный, значит, раз отсоветовал, – кивнул Мишка, подивившись про себя Никифору. Хотя дядюшка, поди, не глупей своего кормщика.
Вообще, многое тут было непонятно, начиная с самого захвата княжеской семьи. Ну, невозможно подгадать и провести операцию почти одновременно с началом грозы. Хорошо Егору – объявил это колдовством, и вроде как все стало ясно. Мишку это объяснение не удовлетворяло совершенно. Какие бы чудеса ни демонстрировали ему Нинея, Аристарх, Настена, за всем этим стояло лишь изощренное воздействие на психику аудитории или отдельного «пациента», а «повелевать стихиями»… Глупость, одним словом.
Придется теперь выкручиваться – не отдавать же этому воронью Младшую стражу на откуп! И без того хлопот полон рот, так нате вам – еще одного воинствующего монаха подогнали! А он наверняка бывший вояка, к бабке не ходи. На деда чем-то смахивает… Точно – ноги нет! Вон как хромает – вылитый Корней, только масть другая».
– Помню, но ведь и ты тогда тоже там был… а что такое?