– Да, вижу, боярич, что кровей ты добрых! Это ж надо, с мальчишками пойти против матерых татей и победить! Как решился-то?
Мишка, продолжая обсуждать что-то со своими ближниками, спустился к воде, и Веселуха расслышал его голос вполне отчетливо. Судя по всему, отроки собирались идти к Неману. Много бы Веселуха дал, чтобы узнать, что же написано в той грамотке, если гонец чуть не до самой темноты по лесу коня гнал и сам едва живой…
– Был я как-то загонщиком на облавной охоте, – переключился Илья с патетического тона на повествовательный. – Иду себе на лыжах, в колотушку стучу, покрикиваю… И вдруг прямо на меня выскакивает кабанище! Здоровенный, чуть не с корову величиной! Что делать? Бежать – догонит, борониться – с моим-то копьецом против этакого зверюги? Вот ты, Михайла, когда-нибудь пробовал на лыжах на дерево залезть? Нет? И я не пробовал, но получилось с первого раза! Фьюить, и там! А почему? Потому, что НАДО было! Вот и тебе теперь НАДО. Забудь обо всем: об обиде, о неловкости, о том, что кто-то чего-то не так подумает, о том, что сотник из тебя пока, как с хрена дудка… Не можешь ты теперь иначе – лезь на дерево, не снимая лыж, и упасть не имеешь права!
– А с Гоголя сколько запросил? – впервые за весь разговор произнес что-то членораздельное Молчун.
– Спроси, как зовут? – прошептал он на ухо Дмитрию.