— Сэр! По-моему, у нас достаточно войск, чтобы разгромить высадившихся русских! — Бригадный генерал Томас Пиктон, сорокашестилетний вояка, сын простого эсквайра, говорил таким твердым голосом, словно полагал, что все дело сделано.
В голосе слышалась непоколебимая убежденность — лавры Дрейка и Хоукинса жаждали получить многие адмиралы и капитаны Королевского флота, но этот фарт выпал ему!
Под «лучшими гражданами» страны они считали не самых достойных, а самых богатых. Их нисколько не смущало, какими неправедными путями достигнуто благополучие…
— Пошла резня… — обалдело прошептал Петр и, выдохнув воздух, решился, ощущая, как его мозг окутывает боевое безумие. — Негоже отставать от дедушки!
«Бог ты мой!!! Никак это я! И голоса знакомые! Точно — это же Хворище и Лысый, мля буду! И затылок болит, ударили, что ли?»
Таких замысловатых оборотов подполковник не слышал. Тут было все — и поминание предков британцев, и их сомнительные связи с кровосмешением, и оценка коварства островного народца с добавлением сочной экспрессии морской души, покрытой замысловатой вязью прекрасных, истинно татарских узоров, многие из которых Алексей Петрович услышал впервые, хотя рядом с его поместьем жил потомок касимовского мурзы.