Однако страха в душе уже не было, он исчез, растворился. При тусклом свете ламп старый император, позабыв про все на свете, превратился в заряжающего, с натугой подающего заряды, а в мозгу на секунду пронеслась усмешка: «Ну что, гвардии сержант, вот и превратился ты в автомат заряжания родной „Акации“!»
— Не торопитесь с выводами! Я сказал, убил, а не казнил! И убил собственными руками, в бою, лоб в лоб! С одной шпагой в руке против многих пистолетов! А эта милая женщина, как вы говорите… Эта тварь до этого застрелила в спину двух моих казаков!
Вот только лавры победителя честолюбивому британцу обрести не удалось. Он пережил горечь ретирады из Тулона, который был взят штурмом войсками Гоша, затем последовала неудачная экспедиция на Гаити. Позже Хилл сражался в египетской Александрии с французами, где был ранен и попал в плен.
Шелихов снова посмотрел на императорское послание, взял его в руки и, почтительно поцеловав подпись, бережно положил гербовую бумагу в серебряный ларец.
Однако сейчас на броненосцы не следовало надеяться. Зато у русского адмирала находились под началом новейшие паровые линкоры, и то, как эти коптящие махины легко расправились с линкорами Нельсона и Паркера под Борнхольмом и Яффой, расстреляв их из чудовищных бомбических пушек и поразив чудесными самодвижущими минами, приводило Фредерико Гравину в состояние радостного возбуждения: «Дождаться бы русских! А уж там можно выходить в море и рисковать, и Господь пошлет победы правому!»
Вильнев говорил осторожно, старательно отводя взгляд от испанского адмирала. Но тот уже давно понял, к чему идет этот разговор, и расплылся в улыбке, довольный своей догадкой.