Молодой адмирал продолжил критику, уже с трудом сдерживая эмоции. Имея за плечами пятнадцать морских кампаний, он считал, что высадка должна была начаться еще вчера, и каждый час, не то что день, отсрочки просто губителен.
Да-да, он сам яростно протестовал против нововведений, не поверив Паркеру, Нельсону и другим адмиралам и капитанам, видевшим собственными глазами чудовищное оружие русских.
«А ведь зря ты радуешься, Годой! Ты ждешь от нас возвышения, но там Кутузов. Два хитреца не уживутся рядом друг с другом. Тем более ты предал тех, кто тебя возвысил, а мой отец никогда не щадил предателей! Сын пошел в него!
Императору повезло: он падал уже на них сверху, на мягкое, успев заметить, как от пушки отшвырнуло матроса, зажимающего уши ладонями. В царящих внутри сумерках Петр разглядел черные струйки, потекшие между пальцев, и внимательно бросил взгляд на свое окружение. К своему удивлению, увидел такие же потеки у многих матросов.
Невдалеке раздались очередные взрывы — русские продолжали беспощадно и неумолимо превращать Гибралтар в груду камней. Лишь сюда, на эту тонкую полоску земли, не залетали их снаряды, сводящие с ума даже самых отважных солдат.
Он с утра не находил себе места. Все сыпалось из рук — жена даже пошутила по поводу такой неуклюжести, сказала, что «то к перемене погоды».