— Что мне хочет сообщить полковник Паркинсон?
Генерал за свои тридцать два года никогда не поддавался страху, считая его недостойным чувством для любого военного, а военную карьеру он начал в 1790 году, в 38-м (1-м Стаффордширском тяжелой пехоты) полку, что в Ирландии подавлял очередное выступление вечно мятежных и кровожадных фениев.
Последнее слово Петр выдавил с нескрываемым сарказмом. Перед глазами в его памяти плыл мост, на котором лежали тела убитых, и Зубова, что держала в руках плюющий свинцом револьвер.
Снова напрягся и Сенявин — в свои сорок лет он не жаловался на плохой слух. И точно, где-то далеко впереди словно деревянной колотушкой стучали по дубовой бочке — «бух, бух». Так могут бить только пушки, причем залпами. Далековато, конечно, тем паче над морем, да еще в тумане, звук далеко расходится.
Сейчас происходило самое молчаливое заседание за всю историю британского парламентаризма со времен «Великой хартии вольностей». Ведь не все, что можно сказать, следует произносить!