— Нашелся тоже защитник государевой чести! Я что, сам себя защитить не могу?! Да и врешь ты порою!
— Да, поцелуй герцогини намного приятнее, — отозвался голос на том же языке, — чем этого усатого со словесной проказой!
Петр огляделся, его взгляд уткнулся на фузею. На этот раз брать ее в руки он не стал, а, желая проверить догадку, подбежал к раскрытому окну и тут же закрыл ладонями уши, настолько ужасен был доносящийся с улицы звук.
— Так бы и расстрелял тебя! Если бы по глупости, по дурости и амбициям за клинок схватился… Убил ты, конечно, сволочей изрядных, петимеров, шаркунов паркетных… И хоть мы избавляемся повсеместно от этой погани, но ее до сих пор много!
— Девять «коптилок», сэр! И еще десять поменьше, фрегат, корветы или бриги, сэр!
— Я оставляю всем офицерам шпаги как знак признания их необычайной доблести!