Губы Петра сложились в жестокую гримасу, вспыхнувшая ненависть моментально опалила душу. Два прошедших года не остудили душу, которая опять взывала к мести.
Договорить капитан не успел, так как повсюду раздались громкие крики моряков, которые наперебой засуетились и столпились у левого борта, возбужденно размахивая руками.
Поручик недоговорил, его лицо скривилось в такой гримасе омерзения, что он даже хотел сплюнуть от презрения на пол. Но вовремя остановился, сообразив, что такой нарочитый плевок может быть воспринят как знак неуважения монарха.
К великому сожалению, из-за халатности посла Уинтворта, уже понесшего заслуженное наказание за пренебрежение долгом, не удалось убить русского медведя в его берлоге и тихонько, чужими руками, поодиночке, передавить его подросших волчат, столь же опасных, как их отец.
— Не морская мы нация, не морская… — глухо пробормотал адмирал, чувствуя, как скулы сводит от нехорошего предчувствия. Он был прекрасным администратором, но не флотоводцем, и более того — прекрасно понимая это, все же согласился принять командование союзными эскадрами.
— Капитан, подгоните бездельников! Нужно быстрее поставить все паруса! Иначе, дьявол меня раздери, они навалятся и угостят нас своими «сатанинскими копьями»!