Нарцисс же ощущает стыд все время, вне зависимости от того, что делает или не делает. Он стыдится того, что не совершенен. Попросту говоря — того, что он человек.
Тут встает вопрос — если русский народ Коллективный Христос, то кто же, ять, коллективный Пилат? Ответ, казалось бы, очевиден — элита, верхушка, царь и нобилитет, но для славянофилов, тогдашних русских националистов, царь был священной коровой. Поэтому они винили во всем… Бинго! Бездуховный запад, ради гонки с которым бедняжки-цари вынуждены были построить государство-машину по немецкому же образцу. Ну и евреев еще, куда ж без этого.
Почему это происходит? Во-первых, потому что внутри нарцисс ощущает свое ничтожество и не верит, что кто-то может любить его и быть с ним добровольно. Во-вторых, у нарцисса «я» нестабильно, локус контроля снаружи — и ему страшно, что кто-то завладеет контролем. Он боится, что его будут опять унижать, наказывать и прессовать, как делали любимые родители, и проецирует этот страх на других любимых. В-третьих, из-за размытости своего «я» он не очень хорошо отличает свою личность от других. То есть, на сознательном уровне он прекрасно понимает, что он отдельно, а Вася Пупкин отдельно, но на уровне подсознания при интеракции с Васей он уже фигово понимает, где его эмоции и потребности, а где Васины. Если нарцисс Васю ненавидит, он это воспринимает как «Вася ненавидит меня», особливо если религия мешает ему ненавидеть Васю откровенно (Коля, я машу тебе ручкой). Если он Васю любит, то Вася однозначно любит его, и в каждом жесте Васи он эту любовь к себе прочитывает. Если со временем выясняется, что Вася таки не любит, то Вася сцукопредатель и нет ему прощения. А если Вас таки любит — Боже храни Васю, ему предстоит весь этот цикл от идеализации до насилия. Потому что нарцисс будет требовать полного растворения в себе, а когда добьется этого — обнаружит, что любить больше некого и пойдет искать новую жертву.
(Кстати, я думаю, что вот здесь и пролегает водораздел между ментальной Украиной и ментальными титушечными республиками: для русских, которые сейчас стоят за Единую Украину и даже сражаются за нее с оружием в руках, принципиален именно этот вопрос: что дальше? Ну, присоединились к России, набухались на радостях, протрезвели, дальше что будет? Ах, у вас нет четкого представления. Тогда чемодан-вокзал-нахер, я не хочу губить свое настоящее и будущее ради пятиминутки восторга).
У украинцев этот опыт общего делания совершенно жалкий, мы для себя пока что «нация, совершившая стопицот бесплодных попыток освободиться и делающая стопицотпервую». Но эти стопицот поражений украинцами прожиты и осознаны лучше, чем русскими — стопицот побед. ШОЗАНАХ?
Со времен Петра российские писатели, мыслители и политики (в большинстве своем) убеждали русских и украинцев, что украинцы «меньший» народ. Само название «Малороссия» стало пониматься именно так, когда забылись греческие корни и историческое применение. Думаю, оно стало популярным, потому что удачно сочетало в себе две нарциссических претензии: во-первых, мы — русские, так что обречены на единство с московитами и неча выпендриваться; во-вторых мы «малые», второй сорт не брак.