Солдаты Советской армии нередко вели себя отвратительно, — насиловали женщин, грабили всё, что нравилось им. Не только солдаты, даже и офицеры отнимали у всех часы. Интересно однако наблюдение профессора психологии Братиславского университета в Словакии. Он встретил Советскую армию в деревне, где жили его родители, и близко наблюдал поведение русских солдат. „Они ведут себя, как дети“, говорил он, „награбят много часов, а потом и раздают их направо и налево“».
Да, формального политического отделения оказалось недостаточно. Энергетическая и экономическая самостоятельность, о необходимости которой так долго говорили на Майдане и вот сейчас только Рада начала чесаться — это гут, что хоть начала, но это не главное.
И еще одна ремарка в сторону. Русские добродетели, превозносимые классиками, направлены, как правило, «вверх» и «вовне». Достоевский рассказывал о севастопольских солдатах, которые спасали в первую голову раненых французов, а потом уж своих: «русского-то всякий подымет, а француз-то чужой, его наперед пожалеть надо» и патетически вопрошал: «Разве тут не Христос, и разве не Христов дух в этих простодушных и великодушных, шутливо сказанных словах?» Впору биться головой об стену — нет, чувак, тут ни разу не Христос, Христос указал бы прежде на тех. Кто сильней страдает, без различия «свой-чужой». Тут именно нарциссическая показуха перед чужими, когда «на миру» и с одобрения начальства работает правило «сам погибай, а товарища выручай», а «где все свои», как в «После бала» — «умри ты сегодня, а я завтра». И господин Лосский, чтоб ему земля была пухом, обожает ссылаться на Наполеона, англичан и разных прочих шведов как на свидетелей превосходства русского духа. «Корреспондент английской газеты, видя подобные случаи, выразился: „это армия джентльменов“. Пушкарев в своей статье о большом диапазоне добра и зла в русском народе приводит ценные цитаты о поведении русских на войне из книг англичан, профессора Пэрса, Мэкензи Уоллеса и Альфреда Нокса. Пэрс пишет о „простой доброте русского крестьянина“; „эти качества подлинного русского народа займут свое место среди лучших факторов будущей Европейской цивилизации“. То же пишет и Уоллес: „нет класса людей на свете более добродушного и миролюбивого, чем русское крестьянство“. Нокс говорит: „Русское крестьянство существенно миролюбивое и наименее империалистическое в мире“.
Разница в том, что нарцисс прилагает все это к собственной персоне, а нацисты распространяли на весь народ. Все немецкое было для них высшим и особенным: народ и страна, которые притягивали внимание всего мира, возбуждали всеобщую зависть и были предназначены для великих успехов, для превращения в великую силу, позволявшую не считаться с другими ничтожными нациями.
И да. Эта нарциссическая диссоциация между грандиозностью ложного «я» и переживаемой ничтожностью реального характерна для большинства обществ раннего модерна. Не только в России интеллигенция пыталась раздувать национальное эго, чтобы закрыть зияющее осознание своего отставания от Запада — то же было в Турции, Польше, Китае, Японии и где только не. Почему? Потому что национальные элиты первыми впадали в нарциссический соблазн. Им же нужно было как-то объяснять себе тот неловкий факт, что женщины на фабриках умирают от 16-часовой работы в то время как они развлекаются европейскими нарядами, блюдами и танцами. Кто первый в ограблении своего народа — то и больше нуждается в грандиозном нарциссическом оправдании.
Если присмотреться к добродетелям, которые так превозносят в русском народе, мы увидим, что это добродетели солдата. Храбрость, стойкость, терпение, великодушие и милосердие — но самое главное: подчинение.