– Ты, отрыжка благородного сословия! Сидишь тут…
– Приличная девица, – твердо объявила Таня, – должна беречь свою чистоту, пока не произнесен брачный обет. Выйдите и войдите, как положено, прошу вас.
– Сегодня на рассвете Леланду из второй тройки послышалось, что ветер слова какие-то шепчет, – неохотно произнес Энгер. – Потом и мне почудилось. То ли шорох, то ли шепот. А я не барышня с чувствительными нервами, мне ничего просто так не слышится и не чудится. Что-то начало меняться сегодня с утра.
– Велаты Сострадающей, – мрачно ответила Таня. – А вы сами об этом помните? Что-то у вас сострадания я не вижу. Ни ко мне, ни к крестьянам из деревни Лисва.
– Хорошо. – Герцог Франц наклонил голову, глянул на Рута с холодной печалью. – Теперь ты, Рут. Хочешь спросить или сказать что-то, прежде чем я оглашу решение о твоем наказании?
Он уже собирался спросить у храмовых прислужников, как они поступят – возвратятся в храм или подождут здесь, но повернулся, глянул на них и передумал.