Краем глаза Рут заметил жерло улицы, выходившей на пустырь слева. И похолодел. Оттуда текла толпа. В предрассветном сумраке белела рябь лиц. Люди шли молча.
Она взлетела с пола рывком, осознавая, что брови и верхняя губа сами собой задираются вверх, а из горла вместе с выдохом вылетает шипение. Сделала шаг, взметнув одной рукой юбки, подступила вплотную к своей обидчице. Та в ответ махнула рукой, Таня прогнулась, отдергивая голову, перед глазами мелькнули длинные блестящие ногти.
– Ничего-ничего, – пыхтел Гарт, таща волоком одного парня. – Сейчас ты увидишь и даже унюхаешь, твоя эрнийская милость. Пытать не умеешь? Мы тебя научим.
Лучше пока никому не знать, из какой страны пришел тот, кто убил содержательницу борделя. Мало ли что…
Воспоминание об исчезнувшем на просторах Анадеи Орле приходило лишь по ночам.
Второй ком, тоже слепленный из кусков плоти и тряпок, был украшен головкой младенца. С зажмуренными глазками и разинутым в крике ртом. Вот только крика не было слышно.