— Да ничего такого! — искренне возмутился Готор. — Мне ее отец напевал, когда я совсем крохой был, — нормальных колыбельных он не знал. Просто там… Ну вроде бы ирония над тем, как поют и сочиняют любовные песни. Это… — Готор беспомощно развел руками. — У меня не хватит таланта, чтобы сохранить все тонкости при переводе, — наконец нашел он способ выкрутиться. — Да и, в сущности, не так это и важно… Смысла там немного.
Так что, несмотря на спокойный и расслабленный вид оу Готора, профессор видел признаки того, что спокойствие это явно наносное и сам военный вождь берега волнуется не меньше любого ныряльщика, которому предстоит погрузиться в морские пучины. А может, даже и больше них, потому что отвечает не только за свою, но и за чужие жизни.
— Ладно, судари, — сказала Одивия, даже слегка отступив назад. — Я выполню эту вашу просьбу, не задавая лишних вопросов. Отвернитесь, — и, видя непонимание в глазах приятелей, пояснила: — Я сегодня в неподходящем для подобных прогулок платье. И если вы не планируете пялиться на меня в неглиже, вам придется отвернуться.
Место, подсказанное проводником, и впрямь было довольно укромным. И если бы не приметы, которые сообщил пастух, беглецы, пожалуй, могли бы пройти в паре сотен шагов от небольшого ручья, бегущего по дну глубокого оврага, не заметив этого укрытия.
Две высокие продолговатые скалы образовывали здесь этакое укромное ущелье-бухточку, судя по цвету воды — глубокую. Вход закрывал третий остров — большой, хотя и без бухты или даже пляжа, на который можно было бы высадиться. Так что без особой необходимости едва ли кто-нибудь туда бы поплыл. Не знающему здешних мест человеку действительно представлялось, что это некий цельный остров.