Духовное лицо вынесло из церкви свою алебарду, заплечный мешок, закрыло дверь, с крыльца завершило вдохновляющую речь, размахивая мешком и алебардой. Швейцарцы улыбались, аплодировали, отпускали громкие реплики. Патер, конечно же, тоже собрался в поход. А почему бы и нет, он же настоящий швейцарец, а не какой-нибудь бургундец. Он получил свои первые шрамы ещё при Морате, а половина церковного инвентаря раньше принадлежала Карлу Смелому.
- Если бы продолжили, не повезло бы нам. Но Господь миловал. Если бы ещё Вы, Ваша милость, нас помиловали и над нами кого другого поставили. А то, чувствую, не принесет нам его милость Ваш младший сын удачи. Или он нас всех угробит, или...
Швейцарцы ничуть не обрадовались, захватив пустой двор, где их безнаказанно отстреливали из окон, и, потеряв ещё несколько человек, быстро вернулись за баррикаду, где и обосновались, продолжая перестрелку.
- Позвольте спросить, достопочтенный Максимилиан... де Круа? - обратился Бык к новому нанимателю, когда контракт был подписан.
Вопрос оставили открытым до окончания схватки. Рыцари спустились вниз и заняли свои места среди защитников, младший - со стороны северной улицы, старший - со стороны площади. Йорг, не торопясь, проверил наводку своих пушек на первом этаже и заранее поджег медленно тлеющий фитиль.
Второй парламентер походил на первого разве что нескрываемой усталостью, а в остальном являлся его полной противоположностью. Тощий священник в потёртой сутане, который старался стоять прямо, но невольно сгибался вправо и временами неосознанно держался за живот.