Я не понимал, зачем ей это нужно было знать. Ведь бегство начиналось сызнова.
— Почему же она до сих пор не в больнице? — спросил я.
Я не ответил. Мне оставалось еще двадцать метров, чтобы сбить его и убежать, если понадобится.
Мой спутник, однако, оказался менее удачливым. Его заставили предъявить все бумаги и подвергли перекрестному допросу. Он потел, заикался и выглядел очень жалким. Я не мог больше этого вынести.
— Кто же там не был! — сказал я. — Это был охотничий заповедник жандармов и гестапо. Они хватали эмигрантов у консульств, как загнанных зайцев.
Мы пошли вниз, к гавани. По реке ходили волны. Дул сильный холодный ветер. Солнечный свет был резким и каким-то стеклянным, тепла в нем не чувствовалось. Хлопали паруса. Здесь каждый по горло был занят утром, работой, самим собой. Мы скользили сквозь эту деловую сутолоку, как пара увядших листьев.