— Мы забудем Европу, как дурной сон, — сказал я.
— Милый, об этом не говорят. Знаешь, у женщин бывают иногда разные случаи.
У Грегориуса все было готово. Его страх сменился теперь гордостью художника.
Фотография моей жены для паспорта была со мной — тогда все время требовались фотокарточки для всяких документов. Грегориус тут же приступил к работе. Я не отходил от него.
Вернувшись, я увидел, что Елена спускается по лужайке к озеру. Я помедлил, налил два полных стакана; вино — в бледном сиянии неба и озера — казалось черным.
— Они их не продают, Элен. Анатомированные трупы сжигают или хоронят, — сказал я и обнял ее. Она освободилась из моих рук.