Потом черты его вновь пришли в движение, рот уже не напоминал черную, зияющую дыру, а глаза ожили и перестали походить на два куска гальки. Мы пошли вниз к гавани.
Хозяин усмехнулся. Видно, он кое-что понимал по-немецки.
— Послушайте, — перебил я ее, — в этом лагере моя жена, я должен поговорить с женой!
— Вот чепуха! — ответила она. — Ведь это была моя выдумка, чтобы уехать.
— У меня сейчас прием больных, — машинально повторил Мартенс.
— Нет, но это ничего не значит. Ты не больна?