Свет из спальни падал в открытую дверь на пол, как золотой ромб. Она стояла у окна, напряженно согнувшись, будто высматривала дичь.
— Конечно, я оправдываюсь, — сказал Шварц, — но что делать?
— Когда? — спросил я. — Может быть, в лагере?
Как я и ожидал, там горели такие же, как и везде, матовые лампы. Немцы, о которых говорил кельнер, конечно, не принадлежали к числу эмигрантов. Скорее всего — шпионы, сотрудники германского посольства или представители немецких фирм.
— Вы в самом деле думали так? — спросил я.
— Разумеется! — откликнулся «партайгеноссе». — Приятного аппетита!