— Почему же не впустить тогда самых несчастных? — спросил Шварц. — Без имен и заслуг?
— Даже к человеку, — ответил я. — Разве ты не знаешь, что наша земля — тоже летящий шар. Эмигрант солнца. Назад дороги нет. Иначе — гибель.
Когда я вышел на привокзальную площадь, все, о чем я думал до сих пор, отлетело. Сгущались сумерки, было сыро, как после дождя. Я будто ослеп, и все во мне дрожало. Я знал, что теперь начиналось самое опасное, и в то же время был странно уверен, что со мной ничего не случится. Я шел словно под стеклянным колпаком. Он защищал меня, но мог разлететься вдребезги в следующее же мгновение.
Я взял ее за руки, и она прижала свои ладони к моей груди, словно хотела оттолкнуть.
Я не ответил. Что тут было отвечать? И да, и нет значило одно и то же.
— Наконец-то! — сказал я. — Здесь чертовски неудобно спать.