— Я, наверно, хотела бы, чтобы ты не изменился.
— Одиссея началась, — продолжал Шварц. — Странствие через пустыню. Переход через Красное море. Вы все это, наверно, знаете.
Кельнер принес тарелку с бутербродами. Я заказал закуску, потому что почувствовал опьянение, а мне хотелось оставаться совершенно трезвым.
Теперь же заговорили вещи, которые стали частью ненавистного целого, хотя не имели к нему никакого отношения.
— Она не умерла, — сказал я. — В бараках говорят другое.
С улицы донесся мерный топот ног и песня.