– Это не сказки, – негромко сказала Жанна. – Тренеры и кричат на спортсменов, и руки распускают, это правда. Не все, конечно, огульно оговаривать не стану. Но многие. И кричат не только на льду.
– А вы не боитесь, что мы подадим на вас в суд? – ехидно осведомился он. – Мы не можем себе позволить работать в подобном режиме и дальше. Так что готовьтесь, мы будем долго и нудно судиться.
– Понятно. И он утверждал, что некий Ламзин угрожал его убить?
– Большая, да, – по-прежнему рассеянно кивнул Маклыгин. – Раньше мы жили весьма стесненно, две крошечные комнаты, одна – проходная, вторая так называемая «запроходная», из нее выйти можно было только в другую комнату. Так молодые и ходили через нас с Валей. Стеснялись ужасно, особенно по вечерам. Ну, вы понимаете… И нам тоже неловко было. Но жили дружно, хотя и трудно. Зато теперь у нас настоящие хоромы. У каждого есть свой угол, никто никому не мешает.
– Жаловаться не в его характере, – сказала она, – и даже когда болели травмированные во время спортивной юности суставы, потихоньку глотал таблетки, но ни слова не говорил. Я узнавала о том, что у него что-то болит, только иногда, когда вдруг случайно видела в мусорном ведре пустую упаковку из-под лекарства.
– Он вам тоже читал? Удивительный старик! Говорят, все еще выходит в аудиторию.