Заметив на одном из двигателей потеки топлива, я из обломков переборки сварил небольшой топливный контейнер, причем обтекаемого вида, я планировал укрепить его на корпусе двигателя и использовать как бак, после чего слил из двигателя все топливо что в нем сохранилось. Честно говоря, осталось немного, мне еще повезло, что этот отсек не горел, но восемь литров топливной субстанции я набрал. Хватит километров на четыреста.
— Да, похоже так, — согласился сержант, проверяя как подключён стрелковый комплекс к скафу. Теперь он мог вести огонь на расстояние до четырёх километров с точностью до метра. Систему наведения как понимаете, я тоже восстановил.
— Да какой там секрет? С нас даже подписки не взяли, — поморщился Клим. — Хотя особо рассказывать тут нечего. Мы отдыхали после очередной боевой операции в тылу у серолицых, а тут пришел приказ усилить нами подразделение разведки силовой группы. Наш взвод им и дали. Погрузили и полетели. Летели долго, почти два месяца, со скуки наш взводный, лейтенант Рошкен, усилил тренировки в спортзале на боевое слаживание подразделений. Так что время полета у нас пролетело незаметно.
Лейтенант уверенно показал на голограмме-карте где лежит капсула и где примерно упал крейсер.
Мы вышли через пролом под открытое небо и направились к лагерю, где уже горел костерок и начал чувствоваться аппетитный запах свежего мяса, к которому сразу же рванул пес. Так-то за все время путешествий по отсекам корабля я отслеживал все, что происходит в лагере с помощью скафа, с которым продолжал держать связь нейросетью, но особо этого не афишировал.
— Ахренеть, — протянул я. — Самый настоящий саблезубый тигр.