В ответ старик разразился длинной возмущенной речью, в коей описывались всевозможные пороки упомянутых старейшин, от естественных для их возраста маразма со склерозом до неприглядных личных качеств, как то: лень, трусость, чванство, лицемерие и нездоровое желание любыми средствами удержать в руках ту толику власти, которой они обладали. Судя по тому, что сама речь оказалась раза в три длиннее перевода, добросердечный святой порядком ее отцензурил.
Мафей, который вполне мог бы отвезти гостей домой без всяких прощаний, не сразу сообразил, что доктор таким образом пытается отвлечь почтенных мэтров от Шеллара, но отважно ринулся в волны скандала.
— Нимшаст, ну договорились же! Ты разве забыл, что у меня здесь дела? Или ты позволишь мне взять с собой часть архивов Повелителя и изучать их там вместо работы?
— Да спрашивал. Не говорит. Ладно, забудь. Это всего лишь любопытство. Давай, наверное, укладываться спать. Завтра будет трудный и суматошный день, подготовка к битве выматывает чуть ли не сильнее, чем сама битва.
Нимшаст прыгнул сам, не дожидаясь пинка, и оба исчезли в огне, словно телепортировались куда-то. Мистралиец преспокойно уселся за стол и подмигнул кухарке.