— Все хорошо, — заверила Сайлейн и удивленно спросила: — А ты разве не мог этого узнать, не приходя? Ресьян всегда знал, если что-то изменилось…
Едва записка упала на дно шкатулки, как оттуда начали буквально высыпаться запрошенные вещи. Взвыв от осознания собственной глупости, еще полчаса Сайлейн разделяла кучу на рабочую экипировку и одежду для мероприятий, то и дело получая шишки, от выпрыгивающей из чудо-ящичка обуви. И только убедившись, что рабочих туничек, штанишек и прочей радости не осталось, девушка пошаркала в коридор. У дверей ее встретила стража, и Сайлейн, не смущаясь, озадачила их поиском служанок, которым как бы полагалось ей помогать.
Едва за императором закрылась дверь, она осела на пол и разрыдалась.
— Я не боюсь, — улыбаясь, Сайлейн заснула, свернувшись калачиком и оставив голову лежать на голенях Ресьяна. А он, довольно жмурясь, впитывал все новые силы, которые теперь девочка передавала без сопротивления. Да, он вернет ее, здесь не место его маленькой сатино, но и там он присмотрит за ней, чтобы никто не обидел его сокровище. Сокровище? Ресьян улыбнулся. Привязка начинала действовать и на него.
Пользуясь благодушием зверя, Вильгельм опустился рядом и осторожно провел ладонью по спине животного. Пума стерпела, оставаясь по-прежнему спокойной. Только когда он захотел коснуться морды, оскалилась и зашипела, давая понять, что это уже слишком. Он, извиняясь, отдернул руку. Сайлейн, проконтролировав зверя и убедившись, что утром не проснется в луже императорской крови, ушла, оставив тело целиком своей соседке.
— Смерть леди должна была стать очередной демонстрацией императору. Еще один фанатик передал ему своеобразный привет с требованиями. И я не знаю, смеяться или плакать, но делают они это во имя тебя. Ирония судьбы: чуть не отправить на тот свет того, кого они хотят видеть на престоле.